Женя не любил ни школу, ни друзей, ни родителей (как ему порой казалось), а на самом деле он просто никак не мог перейти в реальность и оторваться от детства, сказок и таких наивных, смешных страхов. Он был зол на себя и на людей (какое знакомое чувство!) и просто хотел отдохнуть под дубом, на котором ветер, царящий на просторе увядающего мира, раскачивает желудь. Чтобы он, Женя, был один и смотрел бы на качающийся желудь, кажущийся большой спелой грушей, на постаревшее доброе небо с поблекшими, но нежными щеками, и ветер бы пел “Песню осени”, не переврав ни одной ноты и не сорвав свой могучий голос.

Но ничего этого не было. И Женя не знал, как отыскать покой, и от вида заката, заливавшего небо розовыми красками, чувство безысходности наполняло его существо мертвой тяжестью. Да где же выход из этого лабиринта! Маленькое глупое сердце металось в обыкновенной трехкомнатной квартире, будто в темнице. И тогда не хотелось ничего. И тогда не хотелось жить.

“А почему бы и нет?” - однажды подумал Женя. - “Почему бы, собственно, и не уйти отсюда? От школы, от родителей, от солнца...”

Был вечер и пятнадцать минут десятого. Старший брат Паша сидел над дипломной, младший спал, а родители смотрели новости по ОРТ. На кухне никого. Женя подошел к столешнице, где лежали ножи. Целых два комплекта - выбирай, какой хочешь. Наверное, лучше самый большой, с огромным лезвием, сверкающим наточкой в тусклом свете бра. Крепко обвив пальцами черную ручку, Женя сел на стул, распластав левую руку на обеденном столе.

Он искал, где лучше провести ножом. Розовую ладонь, покрытую мелкими морщинками, украшал тонкий узор капилляров, а под белой кожей запястья уходила к большому пальцу светло-лазоревая жилка. Она широкая - в ней, наверное, много крови. И еще, она сбоку - сбоку удобней резать. Он медленно поднес лезвие к жилке, коснувшись металлом кожи, и надавил... Ничего. Надо набраться смелости.

Собрав силы в теперь ставшей вялой правой руке, полоснул лезвием. Только маленькая царапинка и ни капли крови. Должно быть, нож тупой. Надо взять другой. Надо взять нож-пилку. Он как раз лучше режет.

Взял. Ну же! Где решимость? Прошла минута. Зубья разбередили ранку, но только три капли крови. Мало.

Бритва! Бритва.

Быстрым шагом он дошел до ванной. Попробовал бритву пальцем. То, что надо! И снова рука распластана на кухонном столе. Сейчас получится. Осталось всего ничего до конца. Пять секунд, четыре, три, две, одна...

- Женька, ты что тут делаешь? - бархатный бас старшего брата зазвучал где-то в нескольких шагах от Жени.

И вдруг ему стало невыразимо стыдно за себя. Какой глупый поступок! Какая гадкая шутка!

- Чай, что ли, пить собрался? - Паша появился в дверях, излучая несвойственное молодым людям спокойствие, умиротворение и радость от чего-то.

- Ага, - промямлил Женя, хватаясь за чайник, чтобы набрать воды.

- И без меня!

- Ну, я бы тебя позвал, - Женя продолжал возиться с чаем.

- А я дипломную закончил, - вдруг заявил Паша, принимаясь помогать брату.

- Ты молодец, я всегда знал. Сколько времени?

- Девять двадцать. А это что за царапина?

- Так, ерунда, заживет скоро...