|
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
“Толкиенисты - поклонники творчества британского писателя Джона Рональда Руэла Толкиена (1892-1973), создавшего трилогию “Властелин Колец”, сказочную повесть “Хоббит, или Туда и Обратно”, сборник эльфийских легенд “Сильмариллион”. Он занимался исследованиями в области кельтской мифологии, древних языков и преподавал литературу в колледже. Люди, полюбившие волшебный мир, созданный на страницах произведений Толкиена, собираются вместе, сражаются на деревянных мечах, поют песни на русском, английском и на языке толкиновских эльфов или “вспоминают минувшие дни и битвы, где вместе рубились они.”
“Троицкий Вариант”,
10 октября 1997 года.Московские толкиенисты собираются каждый четверг в Нескучном саду. Место встречи называют Эгладором, Эльфятником или Хоббитятником (кому как нравится, но первое название - классика). До вас там никому дела нет, разве только вы уже имеете там компанию или пришли с друзьями. Хотя, в принципе, у вас могут попросить закурить, или одолжить ваше оружие (если при вас оно есть), или вызвать на поединок, найдя вас серьезным противником. Если вы будете достаточно наглым и, вместе с тем, общительным, вы можете найти мага или “священника”, чтобы тот “окрестил” вас в выбранные вами расу и имя. Тогда вы сможете даже найти себе супруга - во-Толкиене, “обвенчавшись” у того же служителя культа. В “браке” можно иметь детей: найти человека, который согласится быть вашим “чадом” и “окрестить”. “Внебрачные” связи не преследуются, и вас вполне могут поцеловать в губы, едва познакомившись.
Кстати, по “доктрине” толкиенизма, после физической смерти ваша душа вновь вернется в Средиземье (мир Толкиена) в ваше настоящее тело, очень похожее на ваше земное, и вы будете там тем, кем вас нарек “священник” здесь.
В вузах Москвы толкиенизм рассматривается как секта. А вместе с молодежью в Нескучном саду появляются милиционеры, патрулирующие Эгладор каждый час, очень много толкиенистов попадает в отделение. В троицкую Администрацию приходили местные поклонники “фэнтези”, просили помочь устроить ролевую игру в пучковском лесу. Пока Отдел молодежи размышлял, лето закончилось.
Привлекают молодежь романтика и свобода. И, конечно же, возможность пофантазировать. Любую вашу историю в рамках “фэнтези” воспримут совершенно серьезно, потому что ваше слово, слово существа того мира, истинно.
Юлия Матюшина,
11 класс.
ВоТ ТаК...
Нескучный сад. Вечер. Четверг. В этом уголке Москвы, где река превращается в Великую Реку, или Андуин, где сам парк становится Эгладором и где я зовусь Эльфом Лоулессом, в который раз собрались мы, чтобы узнать несуществующие события несуществующей страны. Было около половины девятого, мне скоро уходить. Да и народу изрядно убыло, хотя с разных сторон еще слышно пение двух-трех бардов, нашедших пристанище под каким-нибудь деревом.
Слов почти не разобрать, но одну песню я узнал сразу: она была обо мне. Нет, там, конечно же, не воспевалась многотрудная жизнь Эльфа и не упоминалось даже мое имя. Насколько можно судить, это был весьма стандартный набор фраз про сожженные корабли, легкий серый туман, серебристый лунный свет, прекрасные лица, и отчаяние, и безысходность, сопровождаемые звуками охрипшей, уставшей лютни.
...Сначала я странствовал по Средиземью вместе с менестрелем Адамантом, который всегда стремился к миру и вносил что-то, по его словам, вечное, но на самом деле, даже не умел петь, только гордился собой и рисовался, гордился собой и рисовался. Бесчисленные драки в трактирах, когда посетители хотели побить исполнителя, и я спасал его от позора своим мечом (увы, деревянным), странно отчетливо проступили в памяти, а ведь их никогда не было. Не было!
...Потом семь лет галерного рабства в Южном Море. Как легко слетали слова с моего языка, когда я рассказывал об этих годах. Да, цепи. Да, жара. Да, кровавые мозоли. Тогда, в конце концов, получается, что да, страдания и смерть. И ведь выжил: в Средиземье любой выживет, если захочет, будь он хоть самым нежизнеспособным абсурдом.
...Красивая схватка. Одна, две, три и больше. Война за Кольцо. Помнится, ее я расписал по дням в тетради с лекциями.
Ведь от нее зависела судьба мира. И я проливал кровь на неведомых полях типографского шрифта, убивал врагов, которые были тоже просто текстом из книги. Я убивал, потому что те, темные, не должны были жить. Неужели мастер меча не может помочь светлым? И помог. Я выиграл ту войну. Обо мне не упоминалось в летописях лишь потому, что я пожелал остаться неизвестным. Зачем мне слава? Я странник, и оттого прекрасна моя доля в Средиземье: я меняю его историю, решаю его судьбу. А рядом со мною цепляются за строки такие же, как я, неформалы, захлестываемые банальностью...
Бард, а ведь ты великолепно изложил Толкиена и доведешь нас всех до логического конца. Потом будут говорить занудным голосом, совсем не похожим на твой, отшлифованный, вероятно, музыкальной школой, что вот, мол, в середине XX века появились такие толкиенисты, которые, в сущности, просто начитались чего-то там и являются одной из разновидностей хиппи: плетут фенечки, знакомятся не пойми где и придумывают себя для компании.
...И я стоял в черных джинсах, с зачехленным мечом за спиной, до такой степени обыкновенный, один из многих, чуть ли не деталь кухонной сцены. Стандартный, никому не нужный и никому не интересный парень.
Вл. Сахаров, 10 кл.
