Впервые опубликовано в газете "Троицкий вариант" №29(446) от 21.07.2000.
Неверующий во Христа подвластен року?
Высоцкий - Башлачёв - Кинчев: поиски истины
Кто направо пойдёт -
Ничего не найдёт,
А кто прямо пойдёт -
Никуда не придёт,
Кто налево пойдёт -
Ничего не поймёт
И ни за грош пропадёт.
В.Высоцкий
Три дороги на моём пути.
Три тревоги: что там впереди?
Три вопроса и одна петля.
Где лежит дорога моя?
К.Кинчев
Каждый русский поэт - искатель истины, будь то лирик, сатирик, бард, рок-поэт. В последнем жанре заметную роль подобных искателей сыграли Константин Кинчев и Александр Башлачев.
Образ жизни этих близких (может быть, даже лучших) друзей, безусловно, схож. Эти люди - поэты, а жизнь поэтами воспринимается настолько тонко и эмоционально, что жить - существовать и чувствовать - им крайне нелегко.
"Поэт умывает слова, возводя их в приметы,
Подняв свои полные ведра внимательных глаз.
Несчастная жизнь! Она до смерти любит поэта.
И за семерых отмеряет. И р е ж е т. Эх раз, еще раз!"
(Башлачев)
"Шаг за шагом, б о с и к о м по воде,
Времена, что отпущены нам,
Солнцем в праздник, солью в беде
Д у ш и р е з а л и напополам."
(Кинчев)
И здесь нельзя не вспомнить Высоцкого:
"Поэты ходят пятками по лезвию ножа
И р е ж у т в кровь свои б о с ы е д у ш и
."
Совпадения, выделенные разрядкой (здесь и далее - автора статьи) не
случайны. Вольные и невольные перефразировки строк Высоцкого в творчестве
этих авторов встречаются нередко (сравните: у Высоцкого - "Эх раз, да ещё
раз, всё не так, как надо!"; "Ужас режет души напополам"). Как и у многих
других рок-поэтов, это "не примитивное подражание, а скорее движение в
культурном потоке, направление которого в наибольшей степени
<...>
определял именно1" Владимир Семёнович.
Если поэт ищет истину - стало быть, верит в нее.
Поиски истины - поиски Бога. Вера во Всевышнего и незнание дороги к Нему -
это и есть, пожалуй, основной мотив поэзии Башлачева и Кинчева, главное
сходство их творчества.
С этой точки зрения, интерес представляет песня Кинчева "Красное на черном". Оригинальна символика заглавия. Красное на черном - это кровь Христа на кресте, где Его распяли.
Красное на черном по Кинчеву - это схема нашей жизни, ее основные цвета: в мире людском настолько мало б е л о г о
цвета, что мы уже не в состоянии брать его за эталон
противопоставления ч е р н о м у2,
как это делал Высоцкий в "Баньках":
"Не топи ты мне баньку по-белому, -
Я от белого свету отвык..."
"Слышишь, баню мне по-чёрному топи!
Ох, сегодня я отмаюсь, эх, освоюсь!
Но сомневаюсь, что отмоюсь!"
Кинчев же рисует бытие в чёрно-красных тонах.
"Красное на чёрном!
День встаёт. Смотри, как пятится ночь!
Красное на чёрном!
Звёзды, прочь!
Красное на чёрном!
На Кресте не спекается кровь.
Красное на чёрном!
И эпилогом - любовь."
Если становление Высоцкого пришлось на период
относительной свободы (хрущёвской "оттепели"), то жизнь Кинчева была
насквозь пропитана к р а с н ы м цветом советской пропаганды и застоя. Да, времена меняются...
"
Но с каждым днем времена меняются.
Купола растеряли золото.
Звонари по миру слоняются.
Колокола сбиты и расколоты.
Что же теперь ходим круг да около
На своем поле, как подпольщики?
Если нам не отлили колокол,
Значит, здесь время колокольчиков."
(Башлачёв, "Время колокольчиков")
"Купола растеряли золото", "колокола сбиты и
расколоты" - люди теряют Веру, основу бытия, ходят "на своем поле, как
подпольщики". Православие на весь мир провозглашает теперь не Царь-колокол,
а колокольчики, в эпоху которых мы живем.
Сходная мысль высказана Кинчевым в песне "Сумерки":
"
Нов комнатах воздух приторный.
То ли молимся, то ли блюем.
Купола в России кроют корытами,
Чтобы реже вспоминалось о Нем.
А мы все продираемся к радуге
Мертвыми лесами да хлябью болот,
По краям да по самым по окраинам,
И куда еще нас бес занесет?"
"Мы все продираемся к радуге" - желание придти к чему-то небесному, высокому и недостижимому. Радуга - символ прекрасного, цветного бытия, желание вырваться из постылой черно-белой жизни. Но: "Куда еще нас бес занесет?" - незнание дороги к прекрасному и недостижимому.
"Время колокольчиков" Башлачева и "Сумерки" Кинчева - есть не что иное, как парафраз произведения Владимира Высоцкого "Купола", но у Высоцкого - "медный колокол в синем небе", у Башлачева - "колокола сбиты и расколоты"; у Высоцкого - купола "кроют чистым золотом", у Башлачева - "купола растеряли золото".
Кинчев использует здесь поэтическую реминисценцию: у Высоцкого - "Купола в России кроют чистым золотом, чтобы чаще Господь замечал", у Кинчева - "Купола в России кроют корытами, чтобы реже вспоминалось о Нем."
(Хотя фон - тот же: "жирная да ржавая грязь" "да хляби болот".) Владимир Семенович не уверен: "То ль возрадовался медный колокол, то ли осерчал...". Кинчев и Башлачев, последователи Высоцкого, утратившие, по выражению Н.Барановской "часть его иллюзий", как поэты конца двадцатого века, лицезреющие сегодняшнюю реальность, теперешнее отношение народа к религии, отвечают: "Осерчал! Еще как осерчал..."
Вообще, задумываясь о творчестве Башлачева и
Кинчева, читая их стихи, слушая их песни, убеждаешься, что эти поэты
искали не только истину и Бога. Они искали в ы х о д. Выход из трудной и, главное, бессмысленной, как им тогда казалось, жизни, выход, о котором пишет Ю.Петухов: "Нет выхода сильному духом из самого себя. Ибо только он сам для себя и тюрьма, и каторга. Открыто перед ним множество дверок и щелок, змеятся тропки, вьются лазейки. Но нет Выхода. Не всякая щель для него Выход."
Этот же выход искал и Высоцкий в произведениях позднего периода, периода неизлечимой болезни и разочарования в жизни:
"А мы живём в мертвящей пустоте, -
Попробуй надави - так брызнет гноем..."
"Мы тоже дети страшных лет России,
Безвременье вливало водку в нас."
Поэтический багаж последнего года Высоцкого - это, в основном, стихи, многие из которых остались незаконченными, в черновиках, а какие-то, видимо,
до сих пор неизвестны. Поэтому его исчерпывающий анализ - дело будущего. В монографии "Поэзия В.С.Высоцкого. Творческая эволюция"
А.Кулагин лишь упоминает о "последних, исповедальных стихотворениях (1979-1980), отразивших тяжелейшее душевное состояние поэта перед смертью" в контексте "тюремных"
мотивов. Думается, здесь можно говорить о творческом кризисе Высоцкого как барда.
Чуть ли не единственная спетая им за десять дней до смерти новая песня
"Грусть моя, Тоска3 моя" непередаваемо сильна своим щемящим
надрывом и звучит, с одной стороны, повтором, а с другой - логическим завершением своеобразной трилогии, начатой "Двумя судьбами" и "Песней о Судьбе":
"<
Судьба> Хамила, безобразила и обернулась Роком, -
И, сзади прыгнув на меня, схватила за кадык."
"Вдруг Тоска змеиная, зеленая Тоска,
Изловчась, мне прыгнула на шею."
Но если Кривой, Нелёгкой и Року (1976 год) лирический герой противостоит, то с Тоской (1980, год смерти) смиряется.
Да, именно ранний уход
из жизни помешал барду найти выход. Он покинул людской мир, не веря в светлые стороны
бытия - счастье и радость. Верил ли Высоцкий в Бога? Этот вопрос, на наш взгляд, и
сейчас не имеет однозначного ответа. Воспоминания близких поэту людей о его
атеистических взглядах находят частичное подтверждение в его произведениях.
Но правильнее говорить о динамике в его творчестве - движении к христианству
как "некой организующей силы"4 и что "в последних песнях вопрос
веры, дуализма человеческой природы занимает центральное место"5. Правда, не совсем ясно, о каких
"последних песнях" идет речь (далее Д.Курилов цитирует лишь стихи). Представляется,
что коренной переход к этим темам начат "Балладой о бане"6 (1971) и "Куполами" (1975), а завершен в "И снизу лед..." (1980):
"Благодать или благословенье
Ниспошли на подручных твоих -
Дай нам, Бог, совершить омовенье,
Окунаясь в святая святых!"
"Душу, сбитую утратами да тратами,
Душу, стёртую перекатами, -
Если до крови лоскут истончал, -
Залатаю золотыми я заплатами -
Чтобы чаще Господь замечал!"
"Я жив, тобой и господом храним.
Мне есть что спеть, представ перед всевышним,
Мне есть чем оправдаться перед ним
."7
А в стихотворении "Ямщик" Высоцкий устами лирического героя прямо обращается к Господу, совершая молитву:
"Сохрани и спаси,
Дай веселья в пургу,
Дай не лечь, не уснуть, не забыться!"
Если в 72-ом году он лихо "коней своих нагайкою стегает", то впоследствии "ямщик-чудодей бросил кнут и - куда ему деться! - помянул он Христа, ошалев от заснеженных вёрст..." И символично, что именно стихотворение "Ямщик" (по строфике - песню, не спетую Высоцким) - произведение всё о том же поиске истины и выхода - Кинчев положил на музыку:
Но если Владимир
Семёнович н е у с п е л отыскать выход, то Башлачёв, как бы горько это ни звучало,
н е с м о г его отыскать. В 1988 году он добровольно ушёл из жизни, выбросившись из
окна. Вторя Высоцкому8, он оставляет после себя строки:
"-
Отпусти мне грехи! Я не помню молитв.
Если хочешь - стихами грехи замолю.
Но объясни - я люблю оттого, что болит,
Или это болит оттого, что люблю?"
Тяжело переживая смерть друга, Константин неустанно повторял, что это был не суицид, что "Сашка просто оступился", хотя и сам-то не шибко верил своим словам... Кинчев отпел и, в то же время, осудил Александра песней "Шабаш":
"
Христос с тобой,
Великий каверзник!
Стакан с тобой,
Великий трезвенник!
Любовь с тобой,
Великий пакостник!
Памятью гибель красна.
Пей мою кровь, пей, не прекословь!
Мир тебе, воля-весна!
Мир да любовь!"
Башлачев уходит, не найдя выхода, а Кинчев продолжает искать...
И он находит, что искал. В 1997 году ему открылась истина - Православная Вера, он ушел в глубокую религиозность. Это подтверждается искренним Христианским миссионерством в его сегодняшнем творчестве:
"Душа магнитным замком тревожит вольную грудь:
Как по-доброму жить да готовиться в Путь?
Как с надеждой глядеть на разрушенный дом? Как по-доброму петь?
Видеть козни врага да по Вере прощать,
Посягательства чад волей одолевать.
Да гнушаться всех тех, кто порочит Отца. Да по силе терпеть.
Мы - православные!"
Таким образом, два друга, два поэта шли одной дорогой, несли один крест. Искали Бога. Искали Выход...
Высоцкий, их учитель и "идеолог", не успел найти.
Башлачев - не смог найти.
Кинчев - нашел, уйдя в Православие:
"
На перекрестке единственный путь
Расходится.
Каждый решил свою лямку тянуть,
Как водится."
Сергей РЯЗАНОВ.
P.S.
Автор выражает благодарность своим научным руководителям Е.Ш.Напартович и Л.И.Мишиной, а также А.Е.Крылову и К.П.Рязанову за ряд полезных замечаний, а С.Е.Феклюнину за предоставление печатных и аудиоматериалов.
________________________________________________
1
- И.Смирнов, "Первый в России рокер", "Мир Высоцкого", вып.1, М., 1997. С.407.
2
- "Константин Кинчев. Жизнь и творчество, стихи, документы, публикации." Авт.-сост. Н.Барановская. Сер. "Звезды рок-н-ролла". Вып. 3. СПБ: Новый Геликон, РИЦ Ток, 1993. С.75.
3
- автор статьи считает, что (по аналогии с персонажами Правдой и Ложью, Кривой и Нелёгкой и др.) Тоску здесь следует писать с прописной.
4
- О.Шилина, "Поэзия В.Высоцкого в свете традиций христианского гуманизма", "Мир Высоцкого", вып.1., М., 1997. С.116.
5
- Д.Курилов, "Христианские мотивы в авторской песне". "Мир Высоцкого, вып.2. М., 1998. С.410.
6
- любопытно отметить сходную мысль К.Кинчева: "Я вот всегда говорю, что церковь - та же баня. Только в баню ходишь - моешь тело, а в церковь ходишь - моешь душу." Указ. соч. С.234.
7
- здесь тоже не
все однозначно. Что послужило причиной написания Г о с п о д а
и В с е в ы ш н е г о не с
прописной буквы? Небрежность,
свойственная поэту при работе с черновиками? Привычка, навязанная
атеистической системой советского государства? Или же Высоцкий сделал это намеренно? Однозначного ответа не существует. Так же, как и нет ответа на вопрос "Какой из двух строк обращенного к М.Влади предсмертного черновика поэт отдал предпочтение: "Я жив тобой и господом храним" или "Я жив 12 лет тобой храним"?".
8
- в приведенной строфе целых три(!) реминисценции.
